ГЕНЕРАЛ-МАЙОР АВИАЦИИ РЫКОВ ВЛАДИМИР ВАСИЛЬЕВИЧ

Член Военного совета —
начальник политотдела ВВС ТОФ.

Родился 2 марта 1937 г., г. Харьков.

ВМАУ им. Сталина — 1957 г.

ВПА — 1970 г.

1957—1958 гг. — Балтийский флот.

1958—1966 гг. — Тихоокеанский флот.

1966—1970 гг. — учеба в Академии.

1970—1975 гг. — Черноморский флот.

1975—1981 гг. — Тихоокеанский флот.

Награды:
орден «За службу Родине в ВС» III степени,
медаль «За боевые заслуги», 12 др. медалей.

Вспоминает Лариса Ивановна Рыкова

Мой муж, Рыков Владимир Васильевич, родился в 1937 году в городе Харькове. Его отец до войны и во время войны преподавал в танковом училище, а после войны работал на Тракторном заводе в отделе управления. Мама работала там же.

Лариса Ивановна Рыкова, 1967 г.

В 1944 году после освобождения Харькова от оккупации (город несколько раз захватывался немцами) Володя пошел в первый класс. Это были очень тяжелые, голодные годы. Он учился хорошо, был бессменным старостой класса. Задатки руководителя и воспитателя в нем были заложены с детства. В 17 лет Володя уехал из дома в подготовительное училище летчиков в городе Лебяжий Ленинградской области. Через год он поступил в Ейское авиационно-истребительное училище. В авиацию он пошел вслед за своим двоюродным братом, Валентином Бондаренко, который тоже окончил истребительное училище. Валентин позже стал одним из двадцати первых членов отряда космонавтов, отобранных Королевым. Он погиб при испытаниях в сурдобарокамере за 20 дней до исторического полета Юрия Гагарина.

Володя после окончания училища попал в истребители ВМФ СССР и служил на острове Эзель в Эстонии. Он летал на МИГах и был счастлив.

Небо покоряется только самым дерзким

Но вскоре полк был расформирован, так как началась «хрущёвская оттепель» и армия сокращалась. Многие молодые летчики остались за бортом. Володя и его лучший друг Борис Греков попали в военно-транспортную морскую авиацию, базировавшуюся на Дальнем Востоке. Удача улыбнулась им. Они попали в отличную эскадрилью бесстрашного командира Григория Александровича Чекмурина. В этой эскадрилье выросли от вторых пилотов до первоклассных летчиков Б. И. Греков (впоследствии генерал-майор авиации, член Военного совета КБФ), В. В. Рыков (генерал-майор авиации, Член Военного совета авиации Тихоокеанского Флота), командир транспортного авиационного полка, заслуженный военный летчик СССР В. И. Егоров и другие.

Капитан Владимир Рыков

Владимир Васильевич отдал много лет службе в морской авиации, сотни раз летал над океаном. Он любил небо, полеты, свою трудную, но интересную профессию, был собранным, целеустремленным человеком. К полетам он готовился тщательно: сначала на земле, а потом в воздухе отрабатывал технику пилотирования.

С сослуживцами

Погода на Дальнем Востоке сложная, поэтому летать приходилось в любых условиях: в снег, ветер, в обледенение, в болтанке, при ограниченной видимости, на патрулирование над океаном и слежение за ВМС США. Это специфика транспортной авиации. Для них не было нелетной погоды. При всей сложности службы Володя оставался жизнерадостным, светлым человеком. Он любил хорошую музыку, в команде полка был левым защитником на футбольном поле. Вообще он был хорошо физически развитым человеком. Помимо футбола он играл в волейбол, занимался большим теннисом. Вдвоем с сыном Олегом они часто бывали на корте и играли весьма успешно. Сына Володя приучал и к водным лыжам, и летом на даче, как только выдавалось свободное время, они рассекали воду Амурского залива.

К полету готов!

В 1967 году Владимир Васильевич поступил в Политическую академию им. В. И. Ленина. В Москве жизнь была интересной, насыщенной. Он в полной мере брал от этого города все самое интересное. Я работала в это время в Академии Генерального штаба в отделе информации. У меня была возможность доставать билеты в лучшие театры и на лучшие спектакли, в музеи Москвы. Дома в воскресные дни мы не сидели, а постоянно ходили на все премьеры и спектакли. В Лужниках Володя со своими друзьями играли в волейбол, теннис. Жизнь в эти четыре года была незабываемой, очень интересной.

В 1971 году после окончания Академии Владимира Васильевича назначили начальником политического отдела летного полка в Качу (в Крыму). Он был летающим политработником, летчиком 1-го класса. Носить значок летчика 1-го класса — это значит летать днем и ночью в самых сложных условиях. Владимир Васильевич не только летал, но и учил других трудному искусству полета.

Перед полетом на ледовую разведку. Гвардейское. 1973 г.

Через 3 года мы переехали в город Севастополь. Владимир Васильевич был назначен начальником отдела в штабе авиации флота. Спустя год мы опять переехали в гарнизон Гвардейское Крымской области. Через некоторое время опять было повышение по службе — он был назначен начальником политотдела дивизии.

Член Военного совета ТОФ вице-адмирал В. Д. Сабанеев
и член Военного совета авиации ТОФ генерал-майор авиации В. В. Рыков

Через 2,5 года мы уехали на Дальний Восток, во Владивосток, где Владимир Васильевич стал членом Военного совета авиации Тихоокеанского флота. В 1980 году ему было присвоено звание генерал-майора авиации.

На партийной конференции. Крайний слева — В. В. Рыков.

В 1981 году произошла трагедия, и его не стало. Всего 43 года дала ему судьба. За эти годы он успел сделать очень много. Для всех, с кем он служил и дружил, Владимир Васильевич оставил светлую память и сожаление о том, что он ушел из жизни в расцвете сил. Он очень любил свою работу, но не меньше — людей и свою семью.

Рождение дочери Валерии в 1974 году, которую он обожал, для него было подарком судьбы. Сын Олег учился в Москве в Военном институте, и Владимир Васильевич при любой возможности с ним встречался и ждал, когда он приедет домой на каникулы. В последний раз с Олегом они разминулись в воздухе: Владимир Васильевич летел в командировку в Ленинград, а сын — домой на зимние каникулы.

Встреча с космонавтами. 1979 г.

Удар судьбы мы приняли с Олегом и Валерией вместе. Было очень тяжело, но мы выстояли и пережили горе. Нам очень помогли офицеры флота. Закончив ВИИЯ, сын служил на кораблях разведки Тихоокеанского флота, совершив семь дальних морских походов, а через семь лет службы в плавсоставе поступил в Академию, закончив которую, уволился в запас в звании капитана III ранга. Сейчас он живет и работает в Москве, а в свободное время пишет рассказы о своей морской службе, уже опубликованные в трех книгах. Дочь Валерия окончила МГИМО, факультет международного права, и работала в МИД РФ в отделе программ развития ООН. Я на пенсии, помогаю воспитывать внуков.

Прошло больше 30 лет со дня гибели Владимира Васильевича, а горечь утраты не исчезает.

Воспоминания дочери Валерии

Мой папа был необыкновенным человеком. Я его очень любила. Мне было всего шесть лет, когда папы не стало, но воспоминания о нем очень ярки и живы как о человеке, способном сочетать в себе необыкновенную нежность и доброту и при этом мужественность и мужскую силу. Каждый вечер я не ложилась спать, ждала его до 10 - 11 часов вечера, раньше со службы он не возвращался. Папа приходил и рассказывал мне сказки и разные истории. У него хватало сил и терпения, чтобы придумывать и сочинять все новые и новые истории, которые я помню до сих пор. Все они были так или иначе связаны с небом. То последнее утро, когда папа улетал в Ленинград, я очень хорошо запомнила. Мы с мамой стояли у окна; он сел в машину, помахал нам рукой, улыбнулся своей белозубой улыбкой и уехал навсегда. Еще я помню наш с ним последний разговор по телефону. Звоня из Ленинграда, он спрашивал меня — чему бы я порадовалась и хотела получить в подарок. В его чемодане потом были найдены детские журналы, пластинки и игрушки. Его фотография, на которой он меня обнимает, стоит на моем рабочем столе. Говорят, что мы с ним похожи как две капли воды внешне и внутренне.

Дочь Валерия — папина копия.

Сейчас, когда прошло столько лет, я часто возвращаюсь к своим воспоминаниям детства о том, как сидела в катере на водной прогулке и мне не хотелось смотреть вперед, на воду — я с восхищением наблюдала за папой, как он виртуозно рассекал океанские волны на водных лыжах и улыбался мне все той же белозубой улыбкой...

Сын Олег об отце

Я очень люблю самолеты...

Я должен был бы ненавидеть эти пахнущие керосином машины, но я продолжаю любить их, отнявших у меня деда, Ивана Ильича — командира пехотного полка, погибшего на борту советского «Дугласа» под огнем немецких зениток, когда он с другими офицерами, оборонявшими Сталинград, вылетел на совещание в штаб. Они отняли у меня и отца, Владимира Васильевича, хотя не должны были это сделать — немногие так фанатично любили авиацию, как он.

Об этой любви...

— По аэродрому лайнер пробежал, как по судьбе, — пел Кикабидзе. И отец еще и еще раз просил меня включить эту его любимую песню, к сожалению, не зная — насколько пророческими окажутся ее слова...

— Сын, сначала оторвем от полосы заднее колесо, а, набрав скорость отрыва, начнем взлет. Держи руки на штурвале и повторяй мои движения. Сынок, поехали! И старенький Ан-2, подпрыгивая на стыках короткой бетонной рулежки — заправочного терминала для ракетоносцев морской авиации Ту-16 авиаполка в Гвардейском — начал медлительный разбег.

Олег Рыков (крайний справа) — офицер Тихоокеанского флота.
Вместе с боевыми друзьями. Владивосток. 1986 г.

Все ближе конец бетонки. Мои руки, сжимающие штурвал, потеют и пытаются потянуть его на себя. Но отец спокоен: левой рукой он работает рулями, правая лежит на секторе газа.

— Пора! Плавно бери на себя! — спокойно, очень спокойно говорит он. Мы в воздухе! Душа поет! До сих пор...

Он подарил мне это счастье взлета. Он так хотел увидеть меня в форме военного летчика и делал для этого все.
Не получилось — я стал военным моряком, но тяга к полетам осталась на всю жизнь.

Внук Митя. Любовь к небу — это уже семейное! 2003 г.

7 февраля 2003 года, ровно через 22 года после гибели отца, на аэродроме Мячково под Москвой я впервые самостоятельно поднял в воздух легкий учебный самолет. И этот полет прошел как хорошая песня — легко и плавно. А как же иначе, ведь, сев в кабину, мне не пришлось долго изучать приборы — я знал их благодаря отцу, который незримо был рядом со мной в этот момент. Тот полет — в его честь.

О романтике...

Балкон нашего дома во Владивостоке выходил на бухту Золотой Рог — прямо напротив строя мачт разнородных кораблей, несущих флаг ВМФ. И однажды мы стояли на нем и курили: отец, с легким недоумением поглядывающий на меня, и я — курсант военного училища, смущенно, но смело пускающий дым. Было неловко, и, чтобы нарушить создавшийся вакуум, я спросил его, указывая на похожие на рыболовецкие траулеры мышиные корпуса внизу:
— Странно выглядят! Пап, что это за корабли?
— Когда-нибудь ты это узнаешь! — улыбнулся он.

А потом было то страшное утро, когда в дом пришли офицеры, на лицах которых было написано все. Им даже не надо было говорить нам: «Ваш муж и отец погиб в авиакатастрофе...». Их глаза сказали обо всем.
— Этого не может быть. Я разговаривал с ним всего несколько часов назад — перед их взлетом. Он был так весел и так спешил домой: к маме, маленькой сестре, ко мне! — кричало сердце. — Ведь сразу после его звонка я выпил рюмку за их удачный полет. Поставленная рюмка тогда вдруг упала и разбилась, и мама сказала: «На счастье!».
— Это — правда. Страшная правда, — отвечал разум и глаза офицеров, молча стоящих у двери нашей квартиры.
Он ушел. Просто ушел с оставшейся в памяти улыбкой. И любовью...

Мемориальная доска
на ул. Генерал-майора Рыкова В. В.
в гарнизоне Гвардейском. Крым.

А через четыре года я, уже лейтенант ВМФ, ступил на борт одного из тех странных кораблей, позже ставшего неотъемлемой частью моей жизни, моим новым домом — разведывательный корабль «Азия», на котором в семи дальних походах я прошел под сотню тысяч миль, побывав у берегов Чукотки, Камчатки, Аляски, Калифорнии и Гавайев. Были штормы, были конфликты с кораблями ВМС США, но мы прошли их все с честью. А мне — я знаю это точно — помогал отец: его память, его гены, его любовь, наконец. И, возвращаясь в бухту Золотой Рог, мой корабль становился к стенке 37-го причала, возвращая меня к дому.

Серафимовское кладбище. Санкт-Петербург.

Теперь, выходя на ют «Азии» на подъем или спуск флага, я видел тот балкон, и на нем стояли уже другие, незнакомые люди, но это был мой дом. Он жил в моей памяти. И жили те слова отца: «Когда-нибудь ты узнаешь, что это за корабли!». Откуда он это знал...