Слово о флагмане

Утро 7 февраля 2001 года. Серафимовское кладбище Санкт-Петербурга. Хмурое небо сыпет мелкими снежинками. В скорбном молчании застыли жены и дети, друзья и сослуживцы тех, чей прах покоится под мраморными плитами мемориала. Двадцать лет назад страшная трагедия оборвала их жизни. Каждый думает о своем. Меня память возвращает в то, теперь уже далекое прошлое.

...Несколько часов назад закончились полеты. Авианосец возвращается на базу. Нахожусь в его чреве — огромном самолетном ангаре. Авиационные техники сноровисто и деловито обслуживают самолеты и вертолеты, побывавшие сегодня в небе. Стоящий рядом командир БЧ-6, в ведении которого находятся корабельные агрегаты и устройства по эксплуатации и обслуживанию летательных аппаратов, комментирует их действия, при этом точно и кратко характеризуя людей. Вдруг палуба под ногами задрожала и корпус корабля начало сильно трясти. Любому моряку понятно, что это реверс — отрабатывается задний ход. Значит, произошло что-то непредвиденное. Стремглав бросаюсь на ходовой мостик. Еще издали услышал мощный раскатистый голос флагмана.

— С вами говорит командир 10-й оперативной эскадры контр-адмирал Чулков. Вы отнеслись к авианосцу, заходящему в базу, как к какой-то грязной, захудалой лайбе. Вас заблаговременно оповестили о подходе корабля, и вы обязаны были закрыть рейд. У вас же творится черт знает что, настоящий муравейник. Только что чудом удалось избежать столкновения. Доложите, капитан I ранга, вашему командующему и начальнику штаба о моем глубоком возмущении и неудовольствии по поводу исполнения вами обязанностей оперативного дежурного флотилии, — гневно закончил Чулков и бросил на рычаг трубку радиотелефона.

ТАКР «Минск»

Впервые мы встретились с Джемсом Константиновичем Чулковым в Москве в конце октября 1979 года. Главнокомандующий ВМФ Адмирал Флота Советского Союза С. Г. Горшков проводил разбор итогов учебного года с руководящим составом флотов. В перерыве ко мне подошел офицер управления кадров ВМФ и сказал, что хочет познакомить меня с новым командиром 10-й оперативной эскадры, где я в ту пору был начальником политотдела. Мы подошли к незнакомому мне контр-адмиралу.

— Чулков Джемс Константинович — представился контр-адмирал и крепко пожал мне руку. — Назначен командиром 10-й оперативной эскадры. Приказано вместе с тихоокеанцами после совещания ехать к новому месту службы. Семейство со мной, сидит в гостинице на чемоданах, в ожидании вылета.

Внимательно вглядываюсь в собеседника. Крепкая, коренастая фигура, мужественное лицо, упрямый подбородок. Русые, тронутые сединой прямые волосы. Четкий, командирский голос, пристальный взгляд. Во всем ощущается твердый волевой характер. Первое впечатление благоприятное.

Из Москвы вылетели поздним вечером на флотском авиалайнере Ту-104. В салоне самолета Джемс Константинович представил мне свою семью — очаровательную супругу Тамару Ивановну, сына Бориса и десятилетнюю Юлю, ровесницу моей младшей дочери Оли. Расположились мы с ним в соседних креслах. Впереди времени много. До Владивостока лететь 10 часов с двумя промежуточными посадками для дозаправки самолета. Расчетное время прибытия в пункт назначения — 16.00 по местному времени. Летим навстречу наступающему новому дню.

С первой минуты оба настроились на откровенный разговор. В неспешной беседе время шло незаметно. Джемс Константинович рассказал о себе, о жестоких испытаниях, выпавших на его долю в личной жизни, о своей службе, которая проходила в основном на Северном флоте. Прошел все ступеньки служебной лестницы. На Тихом океане раньше не служил. Впереди огромная ответственность за судьбы десятков тысяч людей, состояние основного ударного объединения надводных сил флота. Признался, что рассчитывает на мою поддержку и помощь.

Я с такой же откровенностью рассказал о себе, о своей семье, службе и твердо пообещал, что в моем лице он найдет надежного помощника и товарища. Главной темой разговора была, безусловно, эскадра. В ту пору она представляла собой мощный боевой организм. В ее состав входило более 30 надводных кораблей различного назначения: тяжелые авианесущие, ракетные и артиллерийские крейсера, эскадренные миноносцы, большие противолодочные и сторожевые корабли. В последние годы стали поступать новейшие корабли третьего поколения. В оперативном подчинении в составе эскадры находилась дивизия атомных многоцелевых подводных лодок и полк морской ракетоносной авиации.

Главком ВМФ Адмирал Флота Советского Союза С. Г. Горшков

Главнокомандующий ВМФ Адмирал Флота Советского Союза С. Г. Горшков
и контр-адмирал Д. К. Чулков на ТАКР «Минск»

Хозяйство большое, сложное, с множеством острых нерешенных проблем. Одна из них — базирование. Крайне медленными темпами шло строительство пирса и берегового комплекса для обеспечения стоянки авианосцев. Поступивший недавно в состав эскадры тяжелый авианесущий крейсер (ТАКР) «Минск» стоял на рейде. Открытая якорная стоянка не обеспечивала безопасность авианосца, особенно в осенне-зимний период, когда в Японском море часто бушуют жестокие штормы. С усилением ветра ТАКР снимался с якоря и уходил штормовать в открытое море. Да к тому же не один, а с несколькими кораблями охранения. Ежедневно плавсредствами к нему доставлялась масса различных грузов: топливо, вода, продовольствие. Для этого был задействован целый дивизион вспомогательных судов. Электроэнергией, паром и теплом авианосец обеспечивал себя своими средствами. Все это вместе взятое приводило к огромному расходованию материальных средств, моторесурса главных и вспомогательных механизмов и их преждевременному износу. А на подходе находились еще два гиганта: ТАКР «Новороссийск» и тяжелый атомный ракетный крейсер «Фрунзе».

Освоение новых кораблей, оружия и техники, к сожалению, порой сопровождалось их авариями и поломками. Техническая подготовка и психология военнослужащих не всегда соответствовали уровню сложности боевой техники и оружия. И, конечно, «вечнозеленым деревом» продолжало оставаться состояние воинской дисциплины и уставного порядка. На некоторых кораблях оно не соответствовало предъявляемым требованиям.

Очень острым на эскадре был жилищный вопрос. Более четырехсот семей офицеров и мичманов не были обеспечены жильем. Это порождало справедливое недовольство людей, накладывало негативный отпечаток на их отношение к службе.

— В целом, же, Джемс Константинович, — сказал я в заключение нашего разговора, — подавляющее большинство офицеров, мичманов, старшин и матросов — замечательный народ. Большая их часть — сибиряки и дальневосточники. А это люди особого склада. Немногословные, привыкшие к трудностям, выносливые и трудолюбивые. Служить на эскадре трудно, но интересно. Убежден, что для любого моряка это большая честь. Здесь всегда чувствуешь себя на переднем крае, получаешь большое моральное удовлетворение в работе. Думаю, что со временем вы также будете разделять эту точку зрения.

С первого же дня на эскадре почувствовали твердую руку нового командира и, прежде всего, его высочайшую повседневную требовательность. Сам он был человеком внутренне организованным и предельно собранным. У Джемса Константиновича была завидная привычка делать в своей рабочей тетради записи о каждом истекшем дне. Поздним вечером он раскрывал тетрадь и заносил туда все, что заслуживало его внимания и контроля. Так он планировал предстоящий рабочий день.

Ни одно упущение в содержании кораблей, поддержании порядка, организации службы и боевой учебе не ускользало от опытного и зоркого глаза адмирала. Он жестко контролировал исполнение отданных приказаний и распоряжений. И не сдобровать тому, кто по забывчивости или неорганизованности не доложил об исполнении его указания в назначенные сроки: он мог сразу испытать на себе крутой характер комэска. Джемс Константинович никогда не придирался по мелочам, ни на кого не кричал и не топал ногами. Говорил всегда точно и лаконично. Сказанные в спокойном выдержанном тоне справедливые слова в адрес провинившихся запоминались ими надолго.

По воле обстоятельств Чулков принял эскадру в удачное время. Все корабли, за исключением находящихся в океане на боевой службе, стояли в пунктах базирования. Шло подведение итогов завершившегося учебного года. Командир эскадры с раннего утра и до глубокой ночи находился на кораблях. Каждый из них он, как говорят на флоте, узнал от киля до клотика, тщательно разобрался с уровнем боевой готовности, обученности личного состава, организацией службы.

Командование КТОФ на ТАКР «Минск». 1978 г.

Осмотр корабля обязательно заканчивался обстоятельным разбором с офицерами, строгим, но доброжелательным разговором с его экипажем. А он умел разговаривать с людьми, находил точные и простые слова, которые западали в душу морякам. Огромный опыт и знание положения дел на каждом корабле позволяли ему видеть перспективу и ставить всем конкретные задачи на предстоящий учебный год.

Уже через месяц Джемс Константинович полностью владел обстановкой, имел точное представление об уровне профессиональной подготовки и служебном соответствии командиров соединений и кораблей, твердо и уверенно управлял эскадрой.

Не хочу, чтобы читающий эти строки о моем боевом товарище подумал, что Чулков был сплетен из одних достоинств и начисто лишен недостатков. У него, как и у каждого из нас, было и то и другое. Но такое уж свойство человеческой памяти — хранить прежде всего то, что приносит добро. А преобладающим в нем было чувство справедливости.

Джемс Константинович обладал завидным мужеством, никогда, образно говоря, «не щелкал каблуками» перед начальством. Он умел постоять за себя и подчиненных, на любом уровне настойчиво и аргументировано отстаивал свою точку зрения, не опасаясь за возможные в подобных случаях неприятные последствия.

КТОФ. На кораблях эскадры. 1978 г.

Вспоминается острый разговор, происшедший с одним из руководителей флота, прибывшим инспектировать ТАКР «Минск». Вопрос касался паломничества различных посетителей на авианосец. Дело в том, что какой бы представитель многочисленных министерств и ведомств союзного или республиканского уровня ни появлялся во Владивостоке, в программу его пребывания обязательно включалось посещение «Минска». А перед этим из штаба флота следовало указание, кому и как его встречать. Как правило, это обязан был делать командир эскадры. Редко выпадал день, чтобы корабль не «осчастливил» своим посещением какой-нибудь приезжий чиновник. Это отрывало людей отдела, нарушало ритм боевой учебы.

— Если так будет продолжаться и дальше, — сказал Чулков,— то вскоре командир корабля окончательно превратиться в дипломированного гида, а авианосец станет объектом экскурсий.

Сказанное явно пришлось не по душе адмиралу.

— Чулков, не лезьте не в свое дело, — бросил он в раздраженном повышенном тоне, — кого и куда посылать, мы разберемся без вас.

Смотрю, Джемс поднялся из кресла и, побледнев, металлическим голосом произнес:

— Пока я, товарищ вице-адмирал, командую эскадрой — это мое дело. Я хорошо знаю свои обязанности.

Вижу, дело начинает приобретать опасный оборот, и вступаю в разговор.

ТАКР «Минск». 1980 г.

— Командир эскадры прав, — сказал я. — Поток экскурсантов действительно стал невыносимым и наносит вред делу. Здесь нужно разумное регулирование со стороны органов управления флотом.

Постепенно страсти улеглись. Разговор перешел в спокойное русло. И польза от него, безусловно, была — поток экскурсантов на корабль резко сократился.

Джемсу Константиновичу было присуще чувство юмора, он любил флотскую шутку, крепкое слово. Бывало не раз, когда нерасторопный, а тем более с прохладцей относившийся к делу человек попадал на его острый язык. Вспоминается такой курьезный случай. Во время осмотра кораблей командир эскадры обнаружил на некоторых из них тараканов. Явление для флота, в общем-то, не такое уж редкое, но у приверженцев строгого морского порядка, каким был Чулков, оно вызывало справедливое негодование. Состоялся нелицеприятный разговор с руководителем медицинской службы эскадры.

Флагманский врач, то ли в пылу служебного рвения, то ли от расстройства, быстро сочинил проект приказа и через пару часов представил его на подпись командиру эскадры. Придумал доктор ему затейливое название «О появлении на эскадре членистоногих и наказании виновных». Джемс Константинович, надев очки, стал читать этот документ и, не сдержав своих чувств, от души расхохотался. Успокоившись, он совершенно серьезно произнес:

— Доктор, советую вам направить это произведение в «Крокодил». Уверен, его там обязательно опубликуют.

Этот анекдотичный случай с легкой руки флагмана и, конечно, автора приказа, надолго стал на эскадре нарицательным примером формального отношения к делу, а «членистоногими» стали величать тех, кто, как говорят, «не рвал пупка» на службе.

Я не ставлю своей задачей нарисовать полное представление о личности контр-адмирала Чулкова. В коротких записках это сделать невозможно, но его облик будет не полным, если я не скажу о семье Джемса.

Для моряка хорошая семья очень много значит, это надежный тыл, опора и поддержка в суровой морской службе. А основа, фундамент семьи — любящая жена, мать, подруга. Такой была всегда для Джемса его Тамара. Он не любил об этом говорить, но я видел и чувствовал, с какой любовью и нежностью он относился к ней.

В поселке Тихоокеанском мы жили в одном доме, в одном подъезде, на соседних этажах. Наши дочери — Оля и Юля — были подружками. Учились в одной школе и в одном классе. Служба мало оставляла нам свободного времени, но когда оно выпадало, мы собирались семьями на чаепитие. Тамара была хлебосольной, радушной хозяйкой. Дома у нее всегда был образцовый порядок, уют. Дети ухоженные, окруженные вниманием и заботой. В семье царил мир, любовь и согласие. Домашний очаг был для Джемса Константиновича надежным пристанищем, где он отдыхал душой и телом.

Вскоре, однако, мне пришлось расстаться с эскадрой. Я был назначен на новое место службы и переехал с семьей во Владивосток. На мое место прибыл капитан первого ранга Бережной. Встречи с Джемсом Константиновичем стали редкими, в основном, в служебной обстановке. Но последняя из них запомнилась навсегда.

Был канун 63-й годовщины Октябрьской революции. Поздним вечером на квартире раздался телефонный звонок. Снимаю трубку и слышу мощный знакомый голос Джемса:

— Только что закончил постановку кораблей в Амурском заливе для участия в традиционном морском параде. Рядом со мной — Бережной. Если не возражаешь, выезжаем к тебе, чтобы лично поздравить с присвоением тебе высокого звания контр-адмирала.

— Приезжайте. Жду.

До глубокой ночи просидели мы за столом. Джемс излучал оптимизм, был полон творческих задумок и планов. И никто из нас тогда не знал, что эта встреча будет последней. Через три месяца не станет ни Джемса Чулкова, ни Виктора Бережного.

...Отгремели звуки Государственного гимна. Четко печатая шаг, прошел почетный караул, отдавая честь погибшим тихоокеанцам. Двадцать лет прошло с того трагического дня. Стали мамами и папами их дети, повзрослели и возмужали внуки, которых нашим погибшим друзьям не суждено было держать на руках. Нет их с нами. Но память о них будет вечной.

Вице-адмирал А. М. Славский
7 февраля 2001 года.

Чулков Д. К. стр. 17. На следующую страницу